Я кивнул в ответ.

— Вы уж меня извините. Длинная получилась история. На­верное, я наскучил вам своими бесполезными стариковскими россказнями. — Мамия выпрямился. — Однако я на поезд опоздаю, если еще задержусь у вас.

— Подождите, — растерялся я. — А как же ваш рассказ? Что же было дальше? Очень хочется услышать до конца. Лейтенант Мамия взглянул на меня.

— Знаете, я в самом деле опаздываю. Проводите меня до автобусной остановки? По пути, думаю, я успею вкратце рас­сказать, чем дело кончилось.

Мы вместе вышли из дому и направились к остановке.

— На третий день утром меня спас капрал Хонда. Он дога­дался, что в ту ночь монголы нападут на нас, выскользнул из палатки и долго прятался. Тогда-то он и забрал тайком доку­менты из сумки Ямамото. Ведь наша важнейшая задача зак­лючалась в том, чтобы сохранить эти бумаги, любой ценой не допустить, чтобы они попали к врагу. Вы, верно, спросите: раз Хонда знал о нападении монгольских солдат, почему он скрылся один, а не разбудил остальных, чтобы все могли спа­стись? Поймите, у нас в любом случае не было никаких шан­сов. О нашем местонахождении монголы знали. Они были на своей территории, имели численный перевес и преимущество в вооружении. Им ничего не стоило бы выследить наш отряд, прикончить всех и забрать документы. То есть в той ситуации Хонде нужно было спасаться в одиночку. На войне его посту­пок считался бы настоящим дезертирством, но при выполне­нии таких спецзаданий самое главное — действовать по об­становке.

Хонда-сан видел все, что произошло: как сдирали кожу с Ямамото, как меня увез монгольский отряд. Он остался без

200

лошади и не мог сразу поехать за ними. Ничего не оставалось, как идти пешком. Капрал достал припасы, которые мы зары­ли в степи, закопал там же документы и тронулся в путь. Но чего ему стоило добраться до колодца! Ведь он даже не знал, в какую сторону поехали монголы.

— Как же все-таки Хонда-сан нашел колодец? — поинтере­совался я.

— Понятия не имею. Сам он об этом почти ничего не рас­сказывал. Я бы так сказал: он просто знал, куда идти. Вот и все. Отыскав меня, он порвал на полосы свою одежду, связал из них веревку и вытянул меня. Я к тому времени уже почти потерял сознание, и можно представить, сколько сил ему при­шлось потратить. Потом, раздобыв где-то лошадь, Хонда-сан усадил меня на нее и через песчаные холмы, через Халхин-Гол доставил на наблюдательный пункт армии Маньчжоу-го. Там меня подлечили и на грузовике, который прислали из штаба, отправили в Хайлар, в госпиталь.

— А что же стало с теми документами — письмом или что это было?

— Наверное, до сих пор лежат где-нибудь в земле у реки. Вер­нуться туда, чтобы выкопать их, мы с Хондой не могли, да и причин, которые толкнули бы нас на этот бессмысленный под­виг, не было. Мы пришли к выводу, что лучше бы этих бумаг вообще не существовало, и сговорились на все вопросы коман­дования отвечать, что ничего не слышали ни о каких докумен­тах. Иначе нас запросто могли обвинить в том, что мы не вы­полнили приказ, не доставив их. Под предлогом лечения нас держали в разных палатах под строгим надзором и допрашива­ли каждый день. Приходили офицеры в больших чинах и зас­тавляли повторять одно и то же по многу раз. Хитро выспраши­вали все самым подробным образом. Но в конце концов нам, похоже, поверили. Я во всех подробностях рассказал, что мне пришлось пережить, тщательно избегая только одной темы — документов. Записав мои показания, они предупредили, что все это — секретные сведения, которых не будет в официальных архивах армии, и я ни в коем случае не должен их разглашать. Если же я все-таки это сделаю — понесу самое строгое наказа-

201