Я покачал головой:

— Вряд ли.

— Конечно, не подумал бы. Уж если человек надел парик, значит, будет носить всю жизнь. Это судьба. Вот почему изго­товители париков так наживаются. Хоть и не хочется так го­ворить, но они — как торговцы наркотиками. Попадешь к ним на крючок — будешь клиентом до самой смерти. Ты когда-нибудь слышал, чтобы у лысого вдруг выросли волосы? Сред­ний паричок стоит полмиллиона, а самые шикарные бывают и по миллиону. А менять нужно раз в два года. С ума сойти! На машине и то четыре-пять лет можно ездить, и еще скидку дадут, когда покупать будешь. А с париками даже не надейся!

— Ничего себе, — прокомментировал я ее монолог.

— Кроме того, у них есть специальные салоны, где клиен­там моют парики и стригут настоящие волосы. Только пред­ставь: ты уже не можешь прийти к обыкновенному парикма­херу, сесть перед зеркалом, скинуть с себя парик и попросить, чтобы тебя подстригли! С одних этих салонов они столько в карман кладут!

— Ты прямо эксперт в этих делах, — сказал я с восхищением. Сосед Мэй — тип Б — слушал нас с величайшим вниманием.

— Ничего удивительного. Народ в конторе меня любит, обо всем мне рассказывают. Это в самом деле жутко прибыльный бизнес. Парики делают в Юго-Восточной Азии или каких-ни­будь других странах, где труд дешевле. И волосы тоже там поку­пают. В Таиланде или на Филиппинах. Местные женщины про­дают волосы этим фирмам, чтобы таким способом собрать себе на приданое. Бог знает что в мире творится! Сидит здесь какой-нибудь дядя, а волосы у него от индонезийской девушки.

После этих слов я и фирмач (тип Б), повинуясь рефлексу, внимательно оглядели вагон.

*

На Симбаси мы зашли в офис и получили по конверту, где были анкетные листы и карандаши. Фирма вроде бы занима­ла среди изготовителей париков второе место, но у входа было необычайно тихо. На дверях не было даже вывески, чтобы

133

клиенты не испытывали неудобства при посещении. На кон­вертах и анкетах название фирмы тоже не значилось. Я запол­нил регистрационную карточку, вписав в нее свое имя, адрес, данные об образовании и возраст, и сдал ее в опросный отдел. Вот уж действительно тихое местечко. Никто не кричал в те­лефон, истово не барабанил по клавиатуре компьютера, засу­чив рукава. Все сотрудники были аккуратно одеты, и каждый спокойно занимался своим делом. Как и должно быть в фир­ме такого профиля, среди персонала не было ни одного лысо­го. Возможно, некоторые носили продукцию своей компа­нии, но отличить их от тех, у кого на голове были собственные волосы, мне не удалось. В общем, из всех компаний, где мне приходилось бывать, это была самая удивительная.

Оттуда мы поехали на Гиндзу. У нас оставалось немного времени, и мы решили съесть по гамбургеру в кафе «Дэйри Куин».

— Послушай, Заводная Птица! А ты будешь носить парик, если облысеешь? — спросила Мэй.

— Интересный вопрос. Вообще-то я не люблю лишней воз­ни. Taк что скорее всего оставил бы лысину в покое. — И правильно! — сказала она, вытирая салфеткой испачканные в кетчупе губы. — Подумаешь, лысина! Ничего страшного. Она того не стоит, чтобы из-за нее переживать. В ответ я только хмыкнул.

•

Потом мы три часа просидели у выхода из метро рядом с офи­сом «Вако»*, считая проходивших мимо плешивцев. Наша позиция, с которой мы могли видеть головы людей, подни­мавшихся и спускавшихся по ступеням лестницы в подземку, позволяла точно определять степень облысения. Мэй называ­ла мне категории: А, Б, В, а я записывал все это в анкетные диеты. Было видно, что эту операцию она проделывала уже

* Одна из ведущих японских компаний, производящих женское белье. Здание ее токийского офиса находится прямо на Гиндзе.

134