Я сказал, что не очень разбираюсь в генетике.

Девчонка помолчала. Я сосал карамельку и таращился на кошачью тропу. Никто не появлялся.

— Вы в самом деле не хотите пить? — спросила она. — Пойду принесу колы.

— Мне ничего не надо, — ответил я.

Она встала с шезлонга и исчезла в тени деревьев, чуть воло­ча поврежденную ногу. Я поднял с травы ее журнал и поли­стал его. Совсем не ожидал, что он окажется журналом для мужчин, таким... ежемесячным. На развороте красовалась женщина в тонких трусиках, через которые просвечивали все ее прелести: восседала верхом на стуле в нелепой позе, широ­ко расставив ноги. Я положил журнал на место, сложил руки на груди и снова сосредоточился на кошачьей тропе.

*

Прошло немало времени, прежде чем девушка вернулась со стаканом колы в руках. Послеполуденная жара донимала. Дол-

23

го просидев на солнце, я чувствовал, как заплывают мозги. Меньше всего мне хотелось думать.

— Скажите, — сказала она, возвращаясь к прежней теме, — если бы вам нравилась девушка, а у нее оказалось шесть паль­цев, что бы вы сделали?

— Продал бы ее в цирк, — ответил я.

— Что, серьезно?

— Нет, конечно, — сказал я. — Шучу. Думаю, меня бы это не очень волновало.

— Даже если бы это могло передаться вашим детям? Я немного подумал.

— Нет, для меня это, правда, не важно. Что плохого в лиш­нем пальце?

— А если бы у нее было четыре груди? Я снова задумался.

— Не знаю.

Четыре груди? Этот разговор может продолжаться до бес­конечности. Я решил сменить тему.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — ответила она. — Только что исполни­лось. Перешла в повышенную школу*.

— Давно на занятия не ходишь?

— Нога еще болит, если много ходить. Потом эта ссадина у глаза. В школе все уже достали. Если узнают, что я грохнулась с мотоцикла, начнут болтать: то да се. Поэтому считается, что я «отсутствую по болезни». Можно год пропустить, ничего страшного. В следующий класс я не тороплюсь.

— Понятно.

— Ну, так что? Вы вот говорили, что женились бы на де­вушке с шестью пальцами, но четыре груди вам не подходит...

— Я не говорил, что не подходит. Я сказал: не знаю.

— Чего не знаете?

* Завершающий этап школьного обучения в Японии, так называемой системы «шесть-три-три» (шесть лет начальной школы, три года средней школы первой ступени и три года повышенной средней школы, в которой школьники готовятся к поступлению в университет).

24

— Не знаю... мне трудно такое представить.

— А с шестью пальцами можете представить?

— Конечно. Думаю, да.

— Какая разница? Шесть пальцев или четыре груди?

Я подумал еще немного, но вразумительного ответа не нашел.

— Я задаю слишком много вопросов?

— А что, тебе такое говорят?

— Случается.

Я снова стал смотреть на кошачью тропу. Какого черта я здесь делаю? За все время не показалось ни одной кошки. Не отнимая от груди рук, я на полминуты закрыл глаза. Я истекал потом. Все тело обливали солнечные лучи, наполненные необыкновенной тяжестью. Кусочки льда в стакане девчонки при каждом ее дви­жении позвякивали, как колокольчик на шее коровы.

— Можете поспать, если хотите, — прошептала она. — Как только кот появится, я вас разбужу.

Не открывая глаз, я кивнул.

Воздух был неподвижен, вокруг стояла полная тишина. Го­лубь уже улетел куда-то за тридевять земель. Я раздумывал о женщине, что позвонила мне. Неужели мы знакомы? Ее голос и манера говорить даже отдаленно никого не напоминают. Но меня она точно знает. Мне казалось, что я вижу перед собой сцену, написанную Де Кирико: длинная тень женской фигу­ры тянется ко мне через пустую улицу, а сама женщина задви­нута далеко за пределы моего сознания. У моего уха, не смол­кая, тренькал колокольчик..

— Вы спите? — спросила девчонка; ее голос звучал еле-еле: я даже не был уверен, действительно ли слышу его.

— Нет, не сплю, — ответил я.

— Можно мне поближе? Мне... легче говорить тихо.

— Не возражаю, — сказал я, по-прежнему не открывая глаз.

Она двигала свой шезлонг, пока тот сухо и деревянно не стукнулся о мой.