Я снова подумал о родимом пятне. Прикоснулся к щеке — это место все еще слегка горело. В зеркало смотреть не стал, и так все ясно — пятно по-прежнему никуда не делось. Эта шту­ка за ночь просто так не рассосется. Ночь пройдет, и надо бу­дет, наверное, поискать в телефонной книге ближайшего дерматолога. Но он ведь спросит, откуда оно у меня. И что

341

ему отвечать? «Я почти три дня просидел в колодце. Нет, с работой это никак не связано. Просто мне захотелось поду­мать, и я решил, что колодец для этого — самое подходящее место. Нет, еды с собой не брал. Чей колодец? Не мой. Он на другом участке, по соседству. Там еще дом заброшенный стоит. Захотел и залез, разрешения ни у кого не спрашивал».

Я вздохнул. Разве кому скажешь такое?

Положив локти на стол, я поймал себя на том, что в рассеян­ности, сам того не сознавая, необычайно живо представляю себе обнаженное тело Криты Кано. Она крепко спала в моей посте­ли, а я вспоминал сон, в котором она появилась в платье Кумико и занималась со мной любовью. Ощущения от прикоснове­ния к ее коже, от тяжести ее тела еще жили во мне. Где кончается реальность и начинается ирреальное? Провести четкую грани­цу, не расставив все по порядку, невозможно. Стена, разделяю­щая эти две области, начинала постепенно таять. В моей памя­ти, по крайней мере, реальное и нереальное, похоже, уживались рядом, почти одинаково весомые и четкие.

Чтобы прогнать из головы эти беспорядочные сексуальные образы, пришлось пойти к раковине и ополоснуть лицо хо­лодной водой. Потом я посмотрел на Криту. Она по-прежне­му крепко спала, одеяло сползло и закрывало тело только до поясницы. Видно было только спину — она напомнила мне спину Кумико в последний день. Теперь, когда я подумал об этом, Крита своей фигурой показалась мне поразительно по­хожей на Кумико. Раньше у нее была совершенно другая при­ческа, манера одеваться и краситься, поэтому я этого не заме­чал. Оказывается, они одного роста и, кажется, весят примерно одинаково. И размер одежды у них скорее всего тот же самый.

Прихватив свое одеяло, я перешел в гостиную, лег на диван и открыл книгу. Я взял ее недавно в библиотеке. Книжка была историческая — про то, как до войны Япония управлялась с Маньчжурией, и про военный конфликт с Советским Союзом У Номонхана. После рассказа лейтенанта Мамия мне стало интересно, что тогда происходило в Китае, вот я и взял в биб­лиотеке несколько книг на эту тему. Но уже через десять ми­нут подробных исторических описаний глаза стали слипать-

342

ся. Положив книгу на пол, я закрыл глаза, чтобы дать им не­много отдохнуть, и тут же провалился в глубокий сон, так и не выключив свет.

Разбудил меня шум из кухни. Я пошел взглянуть и увидел Криту. Она готовила завтрак. На ней были белая майка и го­лубые шорты — все из гардероба Кумико.

— Послушай, а где твоя одежда? — спросил я, стоя в дверях.

— Ой! Извините меня, пожалуйста. Вы спали, и я решилась взять на время кое-какие вещи вашей жены. Это, конечно, наглость, но мне совсем нечего было надеть, — сказала Крита, повернув голову в мою сторону. Непонятно, когда она успела опять накраситься и причесаться под 60-е годы. Не хватало только накладных ресниц.

— Ничего страшного. Но где же все-таки твоя одежда?

— Потеряла, — просто ответила она.

— Потеряла?

— Ага! Потеряла где-то.

Я вошел в кухню и, опершись о стол, стал наблюдать, как Крита готовит омлет — ловко разбила яйца, добавила специи и начала проворно сбивать.

— Ты хочешь сказать, что сюда пришла голая?

— Да, — сказала Крита так, будто это самое обычное дело — расхаживать в голом виде. — Совсем без всего. Вы же знаете, Окада-сан. Вы ведь одеялом меня накрыли.

— Действительно, — пробормотал я. — И все-таки хотелось бы знать, где и как ты умудрилась потерять одежду и как доб­ралась сюда без нее.

— Сама не пойму, — отвечала Крита, встряхивая сковород­ку, чтобы яйца как следует перемешались.

— Сама не поймешь, — повторил за ней я.