Ход времени смешался, утратив четкость и последовательность. Вокруг меня — множество временных измерений. В каком из них я сейчас? Я перестал понимать. Сознание медленно воз­вращалось в тело, а женщина, казалось, уходила, как бы меня­ясь с ним местами. Она покидала комнату так же тихо, как вошла. Шорох одежды, ускользающий аромат духов. Скрип распахнувшейся и закрывшейся двери. Частица моего созна-

472

ния все еще оставалась там, в заброшенном доме. И в то же время я — это я и сижу сейчас на этом диване. Что делать дальше? Я никак не мог решить: где же настоящая реальность? Слово «здесь» мало-помалу как бы расщеплялось внутри меня. Вот он я — здесь, но и здесь тоже я. И то и другое выглядело одинаково реальным. Я сидел на диване, захваченный этой удивительной раздвоенностью.

*

Немного погодя дверь отворилась, и в комнату кто-то вошел. По звуку шагов я понял: тот самый парень. Мне запомнились его шаги. Он обошел меня вокруг и снял очки. В комнате было темно, горела лишь слабая лампочка в торшере. Я легонько потер ладонями глаза, чтобы скорее привыкли к реальному миру. На парне появился пиджак — темно-серый, в зеленую крапинку, прекрасно подходивший под цвет галстука. С улыб­кой он мягко взял меня за руку, помогая подняться с дивана, и подвел к двери в глубине комнаты. За дверью оказалась ван­ная. Кроме туалета там имелась маленькая душевая кабина. Усадив меня на крышку унитаза, парень открыл кран, дож­дался, пока пойдет горячая вода, и жестом предложил мне принять душ. Вручил новый кусок мыла, предварительно сняв упаковку. Потом вышел и закрыл за собой дверь. Почему я должен принимать здесь душ? С какой стати?

Разоблачившись, я понял причину. Оказывается, я сам не заметил, как кончил в трусы. Я тут же принялся отмываться под струями горячей воды куском зеленого мыла. Смыл при­липшую к волосам на лобке сперму. Выйдя из душа, вытерся большим полотенцем. Рядом с полотенцем лежали упакован­ные в целлофан трусы «Калвин Кляйн» и майка. Размер был мой. Может, они заранее планировали, что я тут у них обкончаюсь? Я немного посмотрел на свое отражение в зеркале. Голова соображала плохо. Выбросил перепачканные трусы в корзину для мусора, надел вместо них свежие и такую же чис­тую новую белую майку. Потом — джинсы, натянул через го­лову джемпер. Надел носки, свои замызганные теннисные та­почки, спортивную куртку и вышел из комнаты.

473

*

Парень ждал меня и проводил в уже знакомую приемную.

Там ничего не изменилось. На столе лежала та же книга с заложенной страницей, рядом — компьютер. Из динамиков доносилась какая-то незнакомая классическая мелодия. Уса­див меня на диван, парень принес стакан в меру охлажденной минеральной воды. Я выпил половину и произнес: «Что-то я устал». Голос показался чужим — ничего такого говорить я не собирался. Слова взялись откуда-то сами собой, независимо от моей воли. Хотя голос, конечно, был мой.

Кивнув, парень извлек из внутреннего кармана пиджака белый конверт и сунул его в карман моей куртки — как встав­ляют в строку точное определение. Еще раз слабо кивнул. Я посмотрел в окно. Уже стемнело, город сиял неоновыми вывесками, зажженными окнами домов, уличными фонарями и фарами автомобилей. Находиться здесь дальше было невы­носимо мучительно. Я молча поднялся с дивана, пересек ком­нату, открыл дверь и вышел. Парень, стоя за столом, наблю­дал за мной, но ничего не сказал и останавливать меня не стал.

*

На станции «Акасака мицукэ» бурлил разъезжавшийся по до­мам после работы народ. Лезть в душное метро не хотелось, и я решил пройтись. Мимо Дома приемов вышел у станции Ёцуя на проспект Синдзюку-дори и заглянул в небольшое мало­людное кафе. Спросил маленькую кружку бочкового пива, сделал глоток и понял, что голоден. Заказав легкую закуску, поглядел на часы: почти семь. Впрочем, время сейчас почти не имело для меня значения.