Крита ушла, а я улегся на диван и рассеянно смотрел в сад. Через полчаса она вернулась на такси с тремя большими бу­мажными пакетами, полными разной еды, приготовила вет­чину с яйцами и салат с сардинами.

— Окада-сан, что вы думаете о Крите? — вдруг спросила Крита после того, как мы покончили с едой.

360

— О Крите? — спросил я. — Ты имеешь в виду остров в Сре­диземном море?

— Ага.

— Как сказать... Да ничего особенного. Я как-то и не думал о Крите.

— А не хотите со мной туда поехать?

— С тобой? На Крит? — отозвался я.

— По правде говоря, мне хотелось бы на время уехать из Японии. Как раз об этом я все время думала в колодце, когда вы ушли. Я давно собираюсь съездить на Крит — с тех пор как Мальта дала мне это имя. Я уже много книг про Крит прочи­тала. Даже взялась за греческий, чтобы можно было там жить, когда время придет. Я довольно много накопила, так что ка­кое-то время можно будет жить без проблем — денег хватит. Об этом не беспокойтесь.

— А Мальта знает, что ты едешь на Крит?

— Нет. Ей я ничего еще не говорила, но она наверняка не будет против. Я думаю, Мальта скажет, что эта поездка пойдет мне на пользу. Эти пять лет сестра использовала мои спири­тические способности, но это не значит, что она смотрела на меня просто как на орудие. В каком-то смысле она так помо­гала мне восстановиться. Мальта считала, что, пропуская че­рез меня мысли и эго разных людей, она дает мне возмож­ность обрести себя. Понимаете? Для меня это своего рода чужой опыт, который дает почувствовать собственное «я».

Подумать только, ни разу в жизни я никому прямо не ска­зала: «Я обязательно сделаю так-то и так-то». Да что там «не сказала» — даже не думала! С самого рождения все мое суще­ствование было сосредоточено на боли. Я жила с единствен­ной целью — как-то ужиться с этой невыносимой мукой. В двадцать лет я попыталась покончить с собой, и боль исчез­ла без следа, но вместе с ней почти полностью пропала чув­ствительность. Я стала точно ходячий труп. Вокруг меня по­висла плотная пелена невосприимчивости ко всему на свете, и я лишилась последних остатков того, что можно назвать во­лей. А потом, когда Нобору Ватая надругался над моим телом, взломал мою душу, я обрела третье «я». Но и после этого я еще

361

не стала собой, оставаясь лишь вместилищем моего настоя­щего «я», всего лишь контейнером минимально необходимой емкости, через который под контролем Мальты мне довелось пропустить множество чужих «я». Так прошло двадцать шесть лет жизни. Только представьте! Двадцать шесть лет я была никем. Я вдруг поняла это, когда сидела одна в колодце и ду­мала. Я — человек — все эти годы оставалась абсолютным ну­лем. Кто я? Проститутка. Проститутка во плоти, проститутка в мыслях.

Но сейчас я пытаюсь овладеть моим новым «я». Я не кон­тейнер и не передатчик. Хочется утвердиться на земле, в этом мире.

— Это все понятно. Но почему все-таки ты хочешь ехать на Крит со мной?

— Да потому, что это может принести пользу нам обоим, — сказала Крита. — Какое-то время нам здесь делать нечего, и у меня предчувствие, что лучше уехать отсюда. Вы что-нибудь собираетесь делать в ближайшее время? У вас есть какие-то особенные планы, Окада-сан?

Я молча покачал головой.

— Нам с вами надо начать что-то новое в каком-то другом месте, — проговорила Крита, глядя мне в глаза. — Мне кажет­ся, было бы неплохо отправиться на Крит для начала.

— Наверное, — согласился я. — Для начала, может, и не­плохо, хотя все это так неожиданно...

Крита улыбнулась мне. В первый раз, подумал я. Улыбает­ся человек — значит, история хоть чуть-чуть, но сдвинулась в правильную сторону.

— Время еще есть, — сказала девушка. — На сборы, как ни спеши, все равно уйдет недели две. А вы пока обдумайте все хорошенько, Окада-сан. Не знаю, смогу ли я что-нибудь дать вам. Сейчас пока у меня вряд ли есть что-то за душой. Пус­тышка, одним словом. Я только начала понемногу заполнять этот вакуум. Но если надо, могу отдать вам себя, Окада-сан. Думаю, мы можем помочь друг другу.

Я кивнул.