Ло, — очень известный — приложил к этому руку, опасаясь широкой огласки и ущерба для своей репутации. В итоге объя­вили лишь о том, что муж Мускатного Ореха скончался от ран, нанесенных холодным оружием в одном из номеров отеля. Какое-то время после этого ходили слухи, что «здесь что-то не так», но на этом все кончилось. Несмотря на тщательное рас­следование, проведенное полицией, преступника так и не на­шли, не удалось установить и мотивы убийства.

— А номер, где оно совершилось, наверное, опечатан до сих пор, — сказала Мускатный Орех.

*

На следующий год после убийства мужа, весной, Мускатный Орех продала их фирму одному крупному дому моделей. Про­дала все — магазины, весь товар, торговую марку. Когда адво­кат, который вел переговоры о продаже, принес ей документы, она без слов поставила на них печать, едва взглянув на сумму контракта.

Расставшись с фирмой, она обнаружила, что ее страстное увлечение модой растаяло без следа. Бурный поток желания творить, в чем раньше она видела смысл жизни, высох как-то разом — весь, до последней капли. Редко-редко, откликаясь на чью-нибудь просьбу, она бралась за дизайнерскую работу и выполняла ее первоклассно, но радости от этого не испыты­вала. Работа напоминала безвкусную жвачку. Мускатному Ореху казалось, что они добрались и до нее, вынули все ее внут­ренности. Для тех, кто знал ее прежнюю энергию и ориги­нальный изобретательный талант, она была своего рода ле­гендой. Заказы от таких людей шли непрерывно, однако Мускатный Орех почти всем отказывала. Исключение состав­ляли случаи, когда отказаться было невозможно. По совету налогового бухгалтера деньги от продажи фирмы она вложила в акции и недвижимость, и ее состояние в годы экономичес­кого бума росло как на дрожжах.

Вскоре после продажи фирмы от сердечного приступа умер­ла мать Мускатного Ореха. Жарким августовским днем полива­ла тротуар у входа в дом, и вдруг ей стало плохо. Она прилегла,

595

во сне сильно храпела — и не проснулась. Мускатный Орех и Корица остались вдвоем. После этого она год с лишним проси­дела дома, почти не выходя на улицу. День за днем проводила на диване, глядя в сад, словно хотела вернуть тишину и спокой­ствие, которых так не хватало в жизни. Она почти не ела, спала по десять часов в день. А Корица, который, будь у него все нор­мально, уже должен был ходить в средние классы, занимался вместо матери домашними делами, а в перерывах играл сонаты Моцарта и Гайдна, учил сразу несколько языков.

Этот тихий, похожий на пустое место год миновал, и Мус­катный Орех вдруг совершенно случайно обнаружила, что об­ладает некими исключительными способностями — необыкно­венным даром, о котором она и не подозревала. «Неужели это пришло вместо моей страстной тяги к моде, испарившейся без остатка?» — гадала она. Как бы то ни было, неожиданно обре­тенный дар стал ее новой профессией, хотя она к этому вовсе не стремилась.

*

Первой была жена директора крупного универмага, женщина умная, энергичная, бывшая в молодости оперной певицей. Она поняла, что Мускатный Орех талантлива, еще до того, как та стала известным модельером, и внимательно наблюда­ла за ее карьерой. Если бы не поддержка этой женщины, их фирма, вполне возможно, прогорела бы в самом начале. По­этому Мускатный Орех взялась выбрать фасон и подогнать по фигуре наряды к свадьбе ее дочери, что, впрочем, не состави­ло большого труда.

Мускатный Орех и мать невесты сидели и болтали, дожи­даясь, когда девушка явится на примерку, как вдруг женщи­на ни с того ни с сего схватилась руками за голову, зашата­лась и сползла на пол. Испугавшись, Мускатный Орех подхватила ее и принялась массировать правый висок. Она делала это бессознательно, чисто рефлекторно, но с первым же прикосновением ладонь ощутила под собой нечто. Чув­ство было такое, точно ощупываешь незнакомый предмет, лежащий в матерчатой сумке.

596