Мы сидели за столом на кухне и пили вино. Было уже по­здно, стояла полная тишина. Сощурив глаза, Кумико рассмат­ривала оставшееся в стакане вино. Она почти не пила — лишь иногда, если не могла уснуть, наливала вина. Ей хватало од­ного стакана — действовало безотказно. Я в таких случаях со-

278

ставлял ей компанию. В нашем хозяйстве такой роскоши, как бокалы для вина, не водилось, поэтому мы пили из маленьких пивных стаканчиков, которые дарили покупателям в сосед­ней винной лавке.

— У тебя с кем-то был роман? — решил поинтересоваться я, Кумико рассмеялась и покачала головой.

— Вот еще! Ты же знаешь, это не в моем стиле. Это я так... теоретически. — Она подперла голову руками, лицо стало се­рьезным. — Хотя иногда, скажу честно, я многого не пони­маю. Что правда, а что нет?.. Что на самом деле произошло, а чего не было? Временами...

— И сейчас как раз такое время?

— Как сказать... А у тебя так не бывает? Я чуть задумался.

— Да нет вроде... Не могу такого припомнить.

— Как бы это объяснить... Между тем, что мне кажется ре­альным, и настоящей реальностью есть какой-то разрыв. У ме­ня ощущение, будто во мне, где-то внутри, скрывается что-то маленькое... точно в дом забрался вор и прячется в шкафу. Время от времени оно выбирается наружу и расстраивает, на­рушает весь порядок, всю логику. Так магнит действует на механизмы, сводя их с ума.

Я внимательно посмотрел на Кумико.

— Ты хочешь сказать, что между твоей беременностью и этим маленьким нечто есть какая-то связь? Она покачала головой:

— Не в том дело, есть тут связь или нет. Просто иногда я перестаю ощущать действительный порядок вещей. Вот что я имею в виду.

Судя по голосу, Кумико потихоньку начинала закипать. Был уже второй час ночи. Самое время заканчивать разговор, по­думал я и, потянувшись через узенький столик, взял ее за руку.

— Давай я сама разберусь с этим, — снова заговорила Ку­мико. — Понимаю, дело серьезное и касается нас обоих. Мы как следует все обсудили, и твое мнение мне ясно. Дай мне подумать. У нас, наверное, есть еще месяц в запасе. Так что закроем на время эту тему.

279

*

Я был на Хоккайдо, когда Кумико сделала аборт. Мелких со­шек, вроде меня, в командировки не посылали, но в тот мо­мент оказалось, что больше ехать некому. Надо было отвезти портфель с бумагами, дать краткие объяснения нашим парт­нерам, взять у них документы и вернуться. Документы счита­лись очень важными, поэтому их не доверили ни почте, ни постороннему курьеру. Обратного билета на самолет в Токио сразу достать не удалось, и я переночевал в Саппоро, в биз­нес-отеле. А Кумико в это время поехала одна в больницу, избавилась от ребенка, а потом вечером, в одиннадцатом часу, позвонила мне в отель:

— Я сегодня сделала аборт. Извини, что звоню, когда все уже кончено. Просто мне неожиданно назначили время, вот я и подумала: решу все сама, пока тебя нет, нам обоим лучше будет.

— Не беспокойся, — сказал я. — Раз решила, значит, так тому и быть.

— Хочется тебе все рассказать, но пока не могу. Хотя надо, конечно.

— Хорошо, вернусь домой — тогда и поговорим обо всем.

Положив трубку, я надел пальто и без всякой цели отпра­вился бродить по улицам. Март только начался, и на обочи­нах лежали высокие сугробы. Было ужасно холодно, белые облачка пара от дыхания поднимались и тут же исчезали. Люди в теплых пальто и перчатках, закутанные шарфами до самого подбородка, осторожно передвигались по обледеневшим тро­туарам. Проезжали такси, громко шурша по асфальту шипо­ванными шинами. Когда от холода стало уже невмоготу, я за­глянул в первый попавшийся бар, принял несколько доз неразбавленного виски и снова вышел на улицу.

Бродил я долго. Мелкий зыбкий снег то падал, то прекра­щался, напоминая чем-то тускнеющие в памяти воспомина­ния. Второе заведение, куда я заглянул, находилось в подвале. Бар оказался гораздо просторнее, чем можно было подумать, стоя у входа. Сбоку от стойки располагалась небольшая сце­на, где худой человек в очках что-то пел под гитару. Он сидел

280