Надо же: я сделался проституткой! Кто бы мог подумать, что я буду торговать своим телом? И что в первую очередь куплю на эти деньги новые кроссовки?

Я решил подышать воздухом и сходить куда-нибудь неда­леко за покупками. Надел новые кроссовки, вышел на улицу. Казалось, обувь сделала меня новым человеком — совсем не таким, каким я был прежде. Немножко по-другому выглядели улицы, лица прохожих. В ближайшем супермаркете я купил

476

овощи, яйца, молоко, рыбу и кофе в зернах, расплатившись полученной вчера вечером в обувном магазине сдачей. Хоте­лось откровенно рассказать сидевшей за кассой круглолицей женщине средних лет, что эти деньги я заработал вчера прода­жей своего тела. И получил за это двести тысяч иен. Двести тысяч! В юридической фирме, где я раньше работал, надо каж­дый день горбатиться до полусмерти целый месяц, чтобы тебе заплатили чуть больше ста пятидесяти. Вот что хотелось ей поведать, но я, конечно, промолчал. Только отдал деньги и забрал бумажный пакет с продуктами.

Одно ясно: окружающий мир пришел в движение, говорил я себе, шагая с пакетом в руках. Теперь надо только держаться покрепче, чтобы не вылететь из седла. Удержусь — может, и смогу прийти куда-нибудь. В любом случае это будет совсем другое место — не то, где я нахожусь сейчас.

*

Предчувствие не обмануло. Дома меня встретил кот. Только я открыл входную дверь, как он, держа трубой слегка загнутый на кончике хвост, вышел навстречу, громко мяукая, словно жаловался на мое долгое отсутствие. Да, это был Нобору Ватая, без вести пропавший почти год назад. Я поставил пакет с продуктами и подхватил кота на руки.

7. Напряги извилины — и догадаешься (Рассуждения Мэй Касахары. Часть 2)

«Привет, Заводная Птица!

Ты, наверное, думаешь, что я сижу сейчас в классе перед раскрытым учебником и что-нибудь зубрю, как обыкновен­ная школьница. Когда мы встретились с тобой в последний раз, я сама тебе сказала, что перехожу в другую школу, так что ничего удивительного нет, если ты так подумал. Я ведь и вправ­ду пошла в школу, далеко-далеко отсюда. Это такой частный пансион для девочек. Клевое местечко: комнаты как в гости­нице — чистые, в общем, что надо; буфет — ешь что хочешь, на выбор; теннисные корты, большой бассейн — все новень­кое, все сверкает. Ну и плата, конечно, по высшему разряду. Короче, местечко для богатеньких дочек. Но не для простых, а с проблемами. Понимаешь, что это такое? Лесная школа высшей категории в горах. Обнесена высоченной стеной, а на ней — колючая проволока. Здоровенные металлические воро­та — Годзилла и тот не вышибет, охранники — как роботы, караулят по сменам, круглые сутки. Главное для них — не по­сторонних не пустить, а никого наружу не выпустить.

Ты спросишь: "Но если ты знала, что это за место, зачем туда поехала? Не надо было". Все правильно. Но, сказать по

478

правде, у меня не оставалось выбора. Со мной всегда куча про­блем, и ни одна школа, кроме этой, не соглашалась взять меня к себе. Тут самые добренькие нашлись. А мне хотелось как-нибудь вырваться из дома, вот я и решила: "Ладно! Место, конечно, жуткое, но что делать? Поеду пока, а там посмот­рим". Но там такой мрак оказался! Вот говорят: "кошмар, кош­мар", но это хуже любого кошмара. Мне там все время сни­лась всякая чертовщина. Открываю глаза вся в поту и думаю: "Уж лучше не просыпаться". Потому что мои сны-ужастики во много раз лучше того, что наяву происходило. Ты меня по­нимаешь, Заводная Птица? Случалось тебе когда-нибудь по­падать в такую засаду, а?

В общем, просидела я полгода в этом хай-класс-отеле (он же тюрьма, он же лесная школа), а когда приехала весной на каникулы, так прямо предкам и объявила: если мне опять туда ехать, тогда все — я руки на себя наложу. Затолкаю себе в глотку три ватных тампона и выпью ведро воды; вены на руках пере­режу; сигану со школьной крыши вниз головой. На полном серьезе предупредила, без шуток.