Ней, и когда мы нечаянно касались друг друга, сердце начинало биться сильнее. Чем ближе выходные, тем труднее мне было справляться с работой. Я нравился Кумико, это точно. Иначе разве стала бы она встречаться со мной каждую неделю?

Форсировать наши отношения я, однако, не спешил, заме­тив в Кумико непонятную неуверенность. Не знаю, в чем кон­кретно было дело, но в ее словах и поступках то и дело про­скальзывало замешательство. Спросишь у нее что-нибудь, и на мгновение повиснет пауза — Кумико на один вдох запаз­дывала с ответом. В этот момент мне всегда казалось, будто между нами мелькает какая-то тень.

Пришла зима, за ней — новый год. Мы по-прежнему встре­чались каждую неделю. Я не задавал Кумико никаких вопро­сов, она тоже ничего не говорила. Свидания продолжались: мы ходили куда-нибудь, сидели в кафе, болтали о разных пустяках.

Как-то я набрался смелости и спросил:

— У тебя, наверное, кто-нибудь есть? Какой-нибудь парень? Кумико посмотрела на меня:

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю. Просто интуиция.

Мы гуляли по безлюдному зимнему парку «Синдзюку гёэн».

— Интуиция?

— Мне кажется, ты хочешь мне что-то сказать. Если так — не стесняйся, говори прямо.

Кумико на секунду замялась, почти незаметно. Но с самого начала было ясно, что она ответит.

— Спасибо, конечно, но ничего такого нет. Правда!

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Это ты про бойфренда?

— Ага.

Кумико остановилась, сняла перчатки, спрятала их в кар­ман пальто и взяла меня за руку. У нее была теплая и мягкая ладонь. Я сжал ее, и мне показалось, что облачко пара от ды­хания Кумико побелело и стало меньше.

— Мы можем поехать к тебе? — спросила Кумико.

— Конечно, — сказал я, слегка удивившись. — Едем, конеч­но, хотя сразу скажу: похвастаться мне особо нечем.

268

Я жил тогда в Асагая, в однокомнатной квартирке с кухней, туалетом и душевой кабинкой размером с телефонную будку. На втором этаже, с окнами на южную сторону — правда, пря­мо на склад какой-то строительной фирмы. В общем, так себе квартира, единственный плюс — много солнца. Мы долго си­дели под его лучами, прислонясь к стене.

В тот день мы впервые стали по-настоящему близки. Впро­чем, она сама захотела — я и сейчас в этом уверен. В каком-то смысле она меня соблазнила. Не хочу сказать, что она говори­ла или делала что-то... Но, лаская ее тело, мягкое и податли­вое, я сразу понял: Кумико хочет, чтобы это произошло.

Оказалось, что до меня у нее никого не было. Потом она долго молчала. Я пытался заговорить с ней, но без толку — никакой реакции. Кумико пошла в душ, оделась и снова села в полосу заливавшего комнату солнечного света. Я не знал, что сказать, сидел рядом и молчал. Солнце ползло по стене, и мы медленно перемещались по полу вслед за ним. Наступил вечер, Кумико сказала, что ей надо идти. Я проводил ее до дома.

— Ты правда ничего не хочешь мне сказать? — спросил я снова в электричке.

Кумико покачала головой и проговорила едва слышно:

— Не надо. Не думай об этом.

Больше на эту тему я с ней не заговаривал. В конце концов, подумал я, Кумико сама решила, спать ей со мной или нет, и если даже есть что-то, о чем она не может мне сказать, со вре­менем все как-нибудь само уладится.

Наши еженедельные свидания продолжались. Обычно мы шли ко мне и занимались любовью. Когда мы лежали рядом и я обнимал ее, Кумико понемногу рассказывала о себе — о том, что было в ее жизни, о своих мыслях и чувствах, — и я мало-помалу начал понимать, как она смотрит на мир, и сам объяснял, как я его воспринимаю. Я по-настоящему полю­бил Кумико. Она тоже говорила, что не хочет со мной рас­ставаться. Мы подождали, пока она закончит университет, и поженились.

Нам было очень хорошо вместе, жили мы дружно. Хотя вре­менами я не мог избавиться от ощущения, что в душе у Куми-

269