Но когда наступило время чувств и ду­шевных потрясений, у него не оказалось времени ни на деву­шек, ни на загулы с друзьями. Все силы приходилось тратить на то, чтобы удерживать за собой первое место. Не знаю, нра­вилась ли Нобору Ватая такая жизнь. Не знала этого и Кумико. Он был не из тех, кто поверяет свои чувства другим — будь то сестра, родители или кто-то еще. Впрочем, выбора у него все равно не было. По-моему, некоторым системам взглядов — из-за их поверхностности и простоты — невозможно ничего противопоставить. В общем, из элитной частной школы Но­бору Ватая поступил на экономический факультет Токийско­го университета и окончил его с высшими баллами почти по всем предметам.

Отец надеялся, что, прослушав курс в университете, сын поступит на государственную службу или в какую-нибудь круп­ную компанию, но тот решил остаться в университете, чтобы

89

пойти по научной части. Нобору Ватая был не дурак. Он по­нимал, что сфера, в которой требуются систематические зна­ния и определенный интеллектуальный уровень, подходит ему больше, чем мир, где придется заниматься практическими де­лами вместе с другими людьми. Проучившись два года в Йеле, Нобору вернулся в Токио и поступил в аспирантуру. Женился по совету родителей, но через два года этот брак закончился разводом, и он вернулся под родительский кров. Когда я впер­вые с ним встретился, это была весьма странная и малоприят­ная личность.

Три года назад, когда ему было 34 года, Нобору Ватая на­писал толстую книгу — специализированное исследование по экономике. Я попробовал было ее читать, но, честно говоря, ничего не понял. Ни одной страницы. Несмотря на все уси­лия, текст оказался мне не по зубам. Даже непонятно, поче­му — то ли из-за содержания, то ли потому, что она просто была плохо написана. Хотя среди специалистов этот труд стал настоящим хитом. Один рецензент пришел от книги в восторг и объявил, что в ней «с абсолютно новых позиций изложена абсолютно новая экономическая теория». Но и в этой рецен­зии я ничего не смог понять. Скоро средства массовой ин­формации стали превозносить автора как «героя нового века». Появились даже книжки с комментариями и толкованием книги Нобору Ватая. Дошло до того, что пошла мода на изоб­ретенные им словечки — «сексуальная экономика» и «экскре­торная экономика». Газеты и журналы посвящали Нобору Ватая целые разделы, называя его одним из высоких интел­лектуалов нового века. Трудно поверить, что кто-нибудь из авторов этих статей понимал, о чем была его книга. У меня даже есть большие сомнения в том, открывали они ее или нет. Но это их совершенно не волновало. В глазах этих людей Но­бору Ватая был молодым холостым парнем, светлой головой, человеком, которому было под силу написать такое, в чем ра­зобраться невозможно.

В общем, книга его прославила. Он начал писать статьи для журналов, комментировать экономические и политические проблемы по телевидению и скоро стал постоянным участни-

90

ком телевизионного дискуссионного клуба. Знавшие Нобору Ватая (включая меня и Кумико) и представить не могли, что он подходит для такого рода эффектных зрелищ. Он не умел свободно держаться и воспринимался как человек научного склада, ничем, кроме своей специальности, не интересующий­ся. Но, получив выход на широкую аудиторию, он так здорово освоился в новой роли, что, казалось, просто наслаждался ею. Он совсем не тушевался перед телекамерами. Под их объекти­вами, казалось, он вел себя даже раскованнее, чем в настоящей жизни. Все мы с изумлением наблюдали за этой неожиданной метаморфозой. На телеэкране Нобору Ватая появлялся в доро­гих, хорошо сшитых костюмах, со вкусом подобранных галсту­ках и модных очках в черепаховой оправе. Прическа у него тоже была по последней моде. Видно было, что над ней поработал профессионал. Прежде мне ни разу не доводилось видеть его шикарно одетым. Даже если что-то из этой униформы ему вы­давали на студии, все равно она сидела на нем как влитая — будто он давным-давно привык к таким костюмам.