Он умолк и некоторое время молча рассматривал облака на небе. Потом снова перевел взгляд на Ямамото и, спокойно покачав головой, вздохнул:

— Как бы я хотел тебе поверить! Это было бы замечательно! Похлопал бы тебя по плечу и сказал: «Хорошо, хорошо! Ну, теперь давайте на тот берег и домой. В следующий раз смот­рите, будьте осторожней». И всем будет хорошо. Честное сло­во, я хотел бы так поступить. Но, к сожалению, не могу. А все потому, что знаю, кто ты такой на самом деле. И знаю, что ты здесь делаешь. У нас есть кое-какие друзья в Хайларе, так же как у вас в Улан-Баторе.

Русский достал из кармана перчатки, сложил их по-друго­му и засунул обратно.

— Скажу откровенно: у меня лично нет никакого интереса вас мучить или убивать. Отдайте письмо — и никаких других дел у меня к вам нет. Я распоряжусь, и вас тут же отпустят. Вы сможете спокойно перейти на ту сторону. Гарантия — моя честь. Все остальное — наши проблемы. Вас это не касается.

Лучи взошедшего на востоке солнца начали наконец согре­вать кожу. Ветра не было, по небу плыло несколько плотных белых облаков.

Повисло долгое-долгое молчание. Безмолвствовали все — русский, монгольский офицер, солдаты из дозора, Ямамото. Оказавшись в плену, Ямамото, похоже, уже приготовился к смерти. Его лицо совершенно ничего не выражало.

— В противном случае вы оба... примете здесь... смерть, — медленно, с расстановкой, как будто разговаривая с детьми, проговорил русский. — Ужасную смерть. Вот они... — Он по­смотрел в сторону монгольских солдат. Верзила с ручным пу­леметом пялился на меня, выставив в ухмылке почерневшие зубы. — Они обожают убивать — и делают это изощренно и со вкусом. Мастера своего дела, так скажем. Монголы еще со времен Чингисхана страшно охочи до всяких зверств. Тут они

187

настоящие знатоки! Мы, русские, натерпелись от них так, что дальше некуда. У нас этому даже в школе учат. На уроках ис­тории рассказывают, что монголы творили, когда вторглись на Русь. Миллионы людей убивали. Без всякого смысла. Слы­шали историю, как в Киеве они захватили несколько сотен русских из знатных семей и всех перебили? Соорудили боль­шой помост из толстых досок, поставили его прямо на плен­ных и устроили на нем пир. Люди умирали, раздавленные этой тяжестью. Разве обыкновенному человеку придет такое в го­лову? А? Сколько времени потратили! Как готовились! Кто бы еще захотел с этим возиться? А они захотели. Почему? Пото­му что для них это удовольствие и развлечение. Они и сейчас такое творят! Мне как-то довелось наблюдать своими глаза­ми. Я считал, что видел в своей жизни страшные вещи, но в ту ночь, помню, лишился аппетита начисто. Я понятно говорю? Может, слишком быстро? Ямамото покачал головой.

— Замечательно! — заговорил снова русский, но, закашляв­шись, прервался. — Ну что ж! Для меня это будет уже второй раз, и, может, к вечеру аппетит вернется, если все пройдет глад­ко. Но лучше б нам обойтись без лишнего смертоубийства.

Заложив руки за спину, русский некоторое время смотрел на небо. Потом достал перчатки и бросил взгляд в сторону са­молета.

— Отличная погода! — сказал он. — Весна. Прохладно еще, но как раз то, что надо. Станет жарко — комары появятся. Ужасно неприятные твари, Да... Весна здесь намного лучше лета. — Офицер снова вытащил портсигар, достал сигарету и прикурил от спички. Медленно затянулся и так же медленно выдохнул дым. — Спрашиваю последний раз: ты в самом деле не знаешь о письме?

— Нет, — только и сказал Ямамото.

— Ну что ж, — проговорил русский. — Хорошо.

Обернувшись к офицеру, он сказал ему несколько слов по-монгольски. Тот кивнул и что-то приказал солдатам. Те прита­щили откуда-то бревна и ловко стали обтесывать их штыками. Получилось четыре кола. Отмерив шагами нужное расстоя-

188