Они пристрелили леопардов, покончили с волками и медве­дями. Больше всего времени занял расстрел пары огромных медведей. Даже после того как в них всадили из винтовок не­сколько десятков пуль, звери яростно бросались на прутья клетки, скалили на солдат зубы и рычали, роняя слюну. Мед­веди вели себя не так, как кошачьи, как-то смирившиеся с судьбой (или, во всяком случае, так казалось со стороны), и, похоже, никак не могли понять, что их убивают. Может быть, потому потребовалось так много времени, чтобы они расста­лись с временной формой существования, называемой жиз­нью. Когда в конце концов солдаты добили медведей, они буквально валились с ног от усталости, измочаленные и вы­жатые этой экзекуцией. Лейтенант поставил пистолет на пре­дохранитель и вытер фуражкой струившийся со лба пот. Пос­ле того что произошло, кое-кто из солдат чувствовал себя очень скверно. Стараясь скрыть это, они громко плевали на землю в наступившей мертвой тишине. Рассыпанные у них под нога­ми стреляные гильзы напоминали сигаретные окурки. В ушах еще звенели выстрелы. Молоденький солдат, которого через семнадцать месяцев забьет насмерть на шахте под Иркутском советский охранник, часто и глубоко дышал, отводя глаза от медвежьих трупов, и изо всех сил боролся с подкатывавшим к горлу приступом рвоты.

Слонов они так и не убили. Просто потому, что, оказав­шись рядом с ними, поняли: те слишком велики. Перед сло­нами винтовки в руках солдат выглядели несолидными мел­кими игрушками. Лейтенант немного подумал и решил оставить их в покое. Весь отряд вздохнул с облегчением. Стран­ное дело — хотя, может быть, в этом и не было ничего стран­ного, — все подумали об одном и том же: человека в бою убить легче, чем зверя в клетке. Даже если, может статься, сам ока­жешься на месте убитого.

Только что звери были еще живы, а теперь рабочие зоопар­ка выволакивали их из клеток, грузили на тележки и свозили в пустой сарай. Там животных, разного вида и размера, свалили на пол. Проследив за этим, лейтенант зашел к директору зоо-

514

парка и попросил его подписать нужные документы. Затем солдаты выстроились в колонну и, маршируя, покинули зоо­парк, оглашая окрестности тем же металлическим лязгом, с каким шли туда. Рабочие-китайцы смыли из шлангов черные пятна крови на полу клеток, соскребли щетками со стен при­липшие тут и там клочки плоти. Покончив с этим, они напра­вились к ветеринару с синим пятном на щеке спросить, что он собирается делать с мертвыми зверями. Тот не знал, что отве­тить. В обычных обстоятельствах, когда в зоопарке умирал кто-нибудь из его обитателей, он вызывал специальную службу. Но сейчас, когда кровопролитные бои подкатывали к столице, надеяться, что по телефонному звонку кто-то приедет и заберет трупы, не приходилось. Лето было в разгаре, вокруг уже вились черные рои мух. Лучше всего было бы вырыть яму и похоро­нить в ней зверей, однако яма требовалась очень большая, и сотрудники зоопарка просто не справились бы с этой работой. Тогда рабочие сказали ветеринарному врачу: — Доктор, если вы отдадите нам убитых зверей, мы сами все решим. Вывезем их на тележках за город и уладим все луч­шим образом. У нас много друзей, которые помогут. Так что не беспокойтесь. А за это уступите нам шкуры и мясо — осо­бенно медвежье мясо. Люди его очень ценят. Да и лекарство из медведей и тигров делают, хорошую цену дают. Сейчас уж поздно говорить, но солдатам надо было только в головы це­литься. Тогда и за шкуры можно было бы порядочные деньги взять. Разве ж это дело — так стрелять? Поручили бы нам с самого начала — мы бы справились куда лучше. — Поразмыс­лив, врач согласился на эту сделку. Других вариантов не было. В конце концов, это их страна.