Откажешься от себя, тогда ты — это ты.

— А сейчас как раз такое время, когда нет течения? — спро­сила Кумико.

— Что?

— А СЕЙЧАС КАК РАЗ ТАКОЕ ВРЕМЯ, КОГДА НЕТ ТЕЧЕ­НИЯ? — прокричала она.

— Да, — отвечал Хонда-сан, кивая самому себе. — Поэтому сидите спокойно. Ничего не делайте. Только будьте осторож­ны с водой. Впереди тебя, возможно, ждут тяжелые времена, и это связано с водой. Воды не окажется там, где она должна быть, зато она будет там, где не надо. Но что бы ни случилось, будь с водой очень осторожен.

Кумико, сидя рядом со мной, кивала с самым серьезным видом, но я видел, что она еле сдерживает смех.

63

— Какую воду вы имеете в виду? — поинтересовался я.

— Этого я не знаю. Просто вода, — ответил Хонда-сан. — Сказать по правде, мне тоже пришлось пострадать из-за воды, — продолжил он. — У Номонхана совсем не было воды. На пере­довой — неразбериха, снабжение отрезано. Ни воды. Ни про­довольствия. Ни бинтов. Ни боеприпасов. В общем — кошмар. Шишек, сидевших в тылу, интересовало только одно: поскорее захватить территорию. О снабжении никто и не думал. Три дня я почти не пил. Расстилал полотенце, утром оно немного напи­тывалось росой, и из него можно было выжать несколько ка­пель влаги. Вот и все. Другой воды не было. Было так плохо, что хотелось умереть. В мире нет ничего страшнее жажды. От нее хотелось броситься под пули. Раненные в живот кричали и просили пить. Некоторые даже сходили с ума. Живой ад, да и только. Прямо перед нами текла река, в которой воды было сколько угодно. Но подойти к ней не подойдешь. Между нами и рекой — громадные советские танки с огнеметами в линию. Позиции утыканы пулеметами, как подушечки для иголок. На высотках окопались снайперы, и по ночам они палили освети­тельными ракетами. А у нас только пехотные винтовки-тридцать-восьмерки* и по двадцать пять патронов на брата. И несмотря на это, многие мои товарищи пытались пробраться к реке, воды набрать. Терпения больше не было. Ни один не вернулся. Все погибли. Поэтому я и говорю: сидишь на месте — вот и хорошо.

Хонда-сан вытащил салфетку и громко высморкался. Изу­чив полученный результат, смял ее и выбросил.

— Конечно, ждать, пока течение возобновится, — дело тя­желое. Но раз надо ждать — значит, надо. А пока делай вид, что умер.

— То есть вы хотите сказать, что мне лучше какое-то время побыть мертвым? — спросил я.

— Что?

— ТО ЕСТЬ ВЫ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, ЧТО МНЕ ЛУЧШЕ КА­КОЕ-ТО ВРЕМЯ ПОБЫТЬ МЕРТВЫМ?

— Вот-вот, — был ответ.

* Винтовки модели № 38, находившиеся на вооружении регулярной японской армии.

64

Смерть — единственный путь Для тебя плыть свободно. Номонхан.

*

После этого Хонда-сан еще целый час рассказывал нам про Номонхан, а мы только сидели и слушали. Год ходили к нему каждый месяц, чтобы «получать от него указания», но ника­ких указаний он нам не давал. Гаданием при нас он занимался редко. Почти все его рассказы были о номонханском инци­денте. О том, как лейтенанту, который был с ним рядом, снес­ло снарядом полчерепа; как он бросился на советский танк и поджег его бутылкой с зажигательной смесью; как они окру­жили и расстреляли советского летчика, совершившего вы­нужденную посадку в пустыне. Эти истории были интересны­ми и захватывающими, но каким бы увлекательным рассказ ни был, он неизбежно теряет свою прелесть, если его повто­рять по семь-восемь раз. Вдобавок голос, каким Хонда-сан излагал свои истории, по громкости явно не соответствовал понятию рассказа. Ощущение было такое, будто в ветреный день он с одного края пропасти изо всех сил старается докри­чаться до людей, стоящих на другой стороне. Казалось, что сидишь в первом ряду захудалого кинотеатра на каком-ни­будь старом фильме Куросавы. Выйдя из дома старика, мы чувствовали себя оглушенными.