Положив трубку, я направился в спальню и учинил в шка­фу проверку платьям, блузкам и юбкам Кумико. Если она ушла из дома, значит, должна была взять свою одежду. Всего ее гар­дероба я, разумеется, не помнил. Я и собственных вещей не помнил как следует, поэтому составить список того, что носят другие люди, мне, конечно, не по силам. Но мне часто прихо­дилось сдавать и забирать из химчистки вещи Кумико, поэто­му то, что она любила и носила часто, я, в общем, знал. И все вроде было на месте.

К тому же она просто не могла взять с собой никакой одеж­ды. Я еще раз постарался точнее припомнить, как накануне утром Кумико уходила из дому. Что на ней было, с какой сум­кой она пошла? Только сумочка через плечо, которую она все­гда носила на работу. В ней еле помещались записная книж­ка, косметика, кошелек, ручка, носовой платок, салфетки. Запихать смену одежды в такую сумку? Абсолютно нереально.

Открыл ящики комода. Бижутерия, колготки, солнечные очки, трусики, спортивные майки... Все лежало на своих мес­тах. Даже если что-то и исчезло, я все равно бы не определил. Хотя трусики и колготки, может, и поместились бы в ту су-

210

мочку. Но стоило ли брать с собой эту ерунду, которую на каж­дом углу купить можно?

Затем я отправился в ванную и снова осмотрел ящички с туалетными принадлежностями Кумико. Там тоже ничего не изменилось: полно разной косметической мелочи и бижуте­рии. Открыв флакон «Кристиан Диор», вдохнул тот самый аромат — так пахнут летним утром белые цветы — и опять представил ее матовую спину.

Вернулся в гостиную и растянулся на диване. Закрыл глаза и прислушался, но кроме тиканья часов, ничего не услышал. Ни шума проезжавших автомобилей, ни птичьих голосов. Я никак не мог сообразить, что делать дальше. Решил в оче­редной раз позвонить на работу жене и уже начал было наби­рать номер, но от того, что опять ответит та же женщина, ста­ло как-то нехорошо, и я повесил трубку на рычаг. Что еще я мог сделать? Только сидеть и ждать. Может, Кумико и правда меня бросила? Но почему? Хотя почему бы и нет? Но даже если так, не такой она человек, чтобы уйти, не сказав ни сло­ва. Она бы четко и ясно сказала, почему решила расстаться со мной. В этом я был уверен почти наверняка.

А может, с ней что-нибудь случилось? Кумико могла по­пасть под машину и очутиться в больнице. Может, она лежит сейчас без сознания и ей делают переливание крови? От этой мысли сердце в груди заколотилось. Правда, Кумико всегда носила в сумочке водительские права, кредитную карточку и записную книжку с нашим адресом. Так что если бы произо­шел несчастный случай, со мной уже связались бы из больни­цы или полиции.

Я перебрался на веранду и сел. Уставившись невидящим взглядом в сад, попробовал собраться с мыслями, но сосредо­точиться так и не сумел. В голову лезло только одно — спина Кумико, когда я застегиваю ей платье, и запах туалетной воды у нее за ушами.

Шел уже второй час, когда зазвонил телефон. Я встал с ди­вана, поднял трубку.

— Простите, дом господина Окада? — Это был голос Маль­ты Кано.

211

— Да.

— Говорит Мальта Кано. Я насчет вашего кота.

— Кота? — произнес я растерянно. Я и думать забыл про кота, хотя, конечно, сразу же вспомнил, о чем речь. Казалось, все это было сто лет назад.

— Ну да, кота, которого разыскивает ваша супруга, — пояс­нила Мальта.

— Да-да. Конечно, — ответил я.

На том конце трубки замолчали. Мальта как будто взвеши­вала ситуацию, возможно почувствовав что-то по моему тону. Я кашлянул и взял трубку в другую руку.

Пауза была короткой.

— Должна сказать, господин Окада, скорее всего вы боль­ше не увидите вашего кота. Очень жаль, но вам, наверное, луч­ше смириться с этой потерей. Кот ушел и больше не вернется, если не произойдет что-то особенное.

— Что-то особенное? — повторил я слова Мальты Кано, но ответа не получил.