Реть рот платком, но не смог пошевелить рукой. Подняться с дивана тоже оказалось не под силу.

— Пора домой, — сказал я в темноту. — Все кончилось. Пойдем.

Она не ответила.

В номере уже никого не было. Утонув в мягком диване, я прикрыл глаза.

Силы покидали меня, вытекая из пальцев, плеч, шеи, ног. Вместе с ними утихала и боль в ранах. Тело неуклонно теряло вес, лишалось материальной сущности. Но я не испытывал ни беспокойства, ни страха и, не противясь, отдался во власть чего-то огромного, теплого и мягкого. Я передал ему собствен­ную плоть. Все происходило совершенно естественно. Я про­двигался сквозь ту желеобразную стену. Для этого надо лишь довериться ласковому течению. Больше я сюда не вернусь, ду­мал я, проникая все дальше. Все кончилось. Но куда же подевалась Кумико? Я должен был забрать ее. Ради этого я и убил его. Да, именно ради этого расколол ему битой череп, как ар­буз. Ради этого я... Но больше думать я не мог. Глубокое боло­то под названием Ничто засосало сознание.

*

Я пришел в себя в полной темноте, сидя на земле и, как обыч­но, подпирая спиной стенку. Я снова очутился в колодце.

Однако сейчас здесь было не так, как всегда. Появилось что-то новое, незнакомое мне. Сосредоточившись, я пытался ра­зобраться, в чем дело. Что-то не так. Но что? Я почти ничего не чувствовал. Меня будто парализовало, и я воспринимал окружающее не полностью, отрывочно. Казалось, меня по ошибке запихали куда-то не туда. Но прошло немного време­ни, и до меня, наконец, дошло.

Вода! Вокруг вода.

Это уже был не тот высохший колодец. Я сидел в воде по пояс. Чтобы успокоиться, сделал несколько глубоких вдохов. Что происходит? В колодец поступает вода. Не холодная — ско­рее чуть теплая, какая бывает в бассейне с подогревом. Мне пришло в голову проверить карманы: не остался ли фонарик? Вдруг я прихватил его с собой из другого мира? Существует ли

742

связь между тем, что случилось там, и этой реальностью? Но руки не двигались. Я не сумел даже пальцем пошевелить. В ногах и руках силы совсем не осталось, и я никак не мог подняться.

Надо спокойно все обдумать. Начнем с того, что вода дохо­дит только до пояса, так что можно не бояться утонуть. Прав­да, я совсем ослаб и не в состоянии шевельнуться, ну и что? Просто истратил все силы без остатка. Время пройдет — и силы вернутся. Ножевые раны, кажется, неглубокие, а то, что тело онемело, даже хорошо — по крайней мере нет боли. Кровь на щеке, похоже, остановилась и засохла.

Прижавшись головой к стенке, я говорил себе: «Все в по­рядке. Нечего беспокоиться». По всей вероятности, все кончи­лось. Теперь надо дать телу передышку и выбираться на по­верхность, возвращаться в свой, залитый светом мир... Но почему вдруг пошла вода? Колодец высох давным-давно, умер, воды в нем не оставалось ни капли. И вот ни с того ни с сего ожил. Имеет ли это какое-то отношение к тому, что я совершил там? Вполне возможно. Видимо, неожиданно выбило пробку, зак­рывавшую грунтовым водам путь наверх.

*

Немного погодя я обратил внимание на одно весьма неприят­ное обстоятельство. Поначалу мне никак не хотелось с ним мириться, и я мысленно стал искать основания, которые по­зволили бы отрицать данный факт. Пытался убедить себя, что это мне только кажется. Что это — галлюцинация, вызванная темнотой и утомлением. И все же факт пришлось признать. Сколько ни морочь себе голову, все равно никуда не денешься.

Вода прибывала.

Только что, казалось, она едва доходила до пояса, а теперь уже подобралась к согнутым коленям. Поднималась медлен­но, но уверенно. Я снова захотел двинуться с места, усилием воли стараясь найти в себе хоть каплю сил, но ничего не полу­чилось. Смог только чуть-чуть наклонить шею. Я поднял гла­за. Крышка по-прежнему наглухо закрывала колодец. Попро­бовал взглянуть на часы на левой руке — не вышло.

Вода проникала в колодец через какую-то щель, причем все быстрее и быстрее. Поначалу сочилась совсем неслышно и вот

743