Случайно сунув руку в карман, я обнаружил там деньги от изготовителей париков: они так и лежали в конверте. Об этом заработке я ничего Кумико не сказал — и не потому, что хотел его скрыть. Просто я как-то упустил возможность сразу рас­сказать об этом, а делать это сейчас уже не хотелось. Чем боль­ше проходило времени, тем почему-то труднее было предста­вить, как я буду об этом говорить. Что я познакомился с шестнадцатилетней девчонкой со странностями, живущей по соседству, и мы отправились вместе с ней собирать статисти­ку для фирмы каких-то париков? Заплатили, мол, не так пло­хо, как я думал. Вот и все объяснения. Возможно, Кумико ска­зала бы: «Правда? Замечательно!» — и на этом бы все кончилось. А может быть, и нет. Вдруг она захотела бы по­больше узнать о Мэй Касахаре? Вдруг ее взволновало бы мое знакомство с девушкой шестнадцати лет? Тогда пришлось бы

145

рассказывать все с самого начала: когда, где и как мы повстре­чались. А я не мастер таких историй.

Я достал деньги из конверта и переложил в бумажник, кон­верт скомкал и выбросил в корзину для бумаг. Вот так у людей заводятся секреты, подумал я. Все происходит не сразу, посте­пенно. Я не собирался что-либо нарочно скрывать от Кумико. В конце концов, дело не настолько серьезное. Сказал бы я о Мэй или нет — не имело большого значения. Но стоило мино­вать некую деликатную стадию, как независимо от моих перво­начальных намерений это стало превращаться в непроницае­мую тайну. То же самое — с Критой Кано. Я рассказал Кумико, что к нам приходила младшая сестра Мальты по имени Крита. Что она была одета по моде начала 60-х. Что взяла у нас из-под крана образцы воды. Но промолчал о том, что после этого она вдруг ни с того ни с сего разоткровенничалась и посреди своего рассказа исчезла, не сказав ни слова. Промолчал потому, что никогда не смог бы воспроизвести и точно передать Кумико все детали этой совершенно дикой истории. Кроме того, жена вряд ли обрадовалась бы, узнав, что Крита Кано, закончив свои дела, еще долго сидела у нас и поверяла мне свои личные тай­ны. Вот так у меня появился еще один маленький секрет.

Может, у Кумико тоже есть от меня секреты. Если и так, я со всеми своими тайнами не мог упрекать ее за это. Боюсь, их у меня больше, чем у жены. Как ни крути, но у Кумико что на уме, то и на языке. Она из того типа людей, которые говорят и думают одновременно. А я совсем другой человек.

От этих размышлений сделалось как-то тревожно. Я напра­вился в ванную и встал в дверях. Кумико переоделась в голу­бую пижаму и сушила волосы полотенцем перед зеркалом, спиной ко мне.

— Я все о работе думаю. Попросил приятелей поискать что-нибудь, да и сам сходил в несколько мест. Работа вообще-то есть, и начинать можно в любое время. Хоть завтра, если нуж­но. Но я все никак не решусь, вот в чем дело. Просто нет уве­ренности, надо мне это или нет. Работу разве так выбирают?

— Поэтому-то я тебе и говорю: делай так, как считаешь нуж­ным, — заговорила Кумико, глядя на мое отражение в зерка-

146

ле. — Никто ведь не гонит тебя на работу. Если тебя матери­альная сторона волнует, то напрасно. Другое дело, если тут психология: то есть тебе без работы тяжело и ты чувствуешь себя не в своей тарелке оттого, что я одна работаю, а ты си­дишь дома на хозяйстве. Тогда, может, тебе действительно куда-нибудь устроиться. Меня и то, и другое устраивает. Так что решай сам.

— Конечно, в конце концов я должен найти работу. Это факт. Нельзя же всю жизнь болтаться без дела. И рано или поздно найду. Но, откровенно говоря, сейчас просто не знаю, куда пойти. Когда я уволился с прошлой работы, какое-то вре­мя казалось, что стоит опять заняться чем-нибудь по юриди­ческой части. Есть кое-какие связи. Но сейчас такого настроя уже нет. Чем дальше, тем меньше мне это интересно.