Sub

Радостное «бип».

Пароль правильный. Введите телефонный номер.

Сцепив руки, я не сводил глаз с команды, отданной компь­ютером. Неплохо. Мне удалось открыть две двери в лабиринте Корицы. Совсем неплохо. «Зоопарк» и «подводная лодка». Я нажал кнопку «Выход» и вернулся в главное меню. Потом щелкнул по прямоугольнику «Завершить работу» — и на экра­не появилась надпись:

По умолчанию ваши операции будут автоматически

занесены в регистрационный журнал.

Если в этом нет необходимости, нажмите "нет".

Я поступил так, как сказал Усикава, — щелкнул мышкой туда, где было написано «нет».

Операции в журнал не занесены.

Монитор тихо погас. Утерев пот со лба, я убедился, что кла­виатура и мышь остались на столе в том же положении, в ка­ком были до моего вторжения (упаси бог сдвинуть их с места хотя бы на пару сантиметров), и удалился, оставив за спиной остывающий монитор.

21. История Мускатного Ореха

Мускатный Орех рассказывала мне о своей жизни несколько месяцев. История получилась длинная, с множеством сюжет­ных ответвлений. Поэтому я излагаю здесь ее упрощенную (впрочем, не такую уж короткую) версию, хотя, по правде ска­зать, у меня нет уверенности, что мне в полной мере удалось передать суть ее рассказа. Во всяком случае, она должна со­держать изложение главных событий в ее жизни.

*

При бегстве из Маньчжурии в Японию Мускатный Орех Акасака и ее мать из всего имущества увезли только драгоценнос­ти, которые на них были. Из Сасэбо они перебрались в Иоко­гаму, в отчий дом матери. Ее семья давно занималась торгов­лей, главным образом — с Тайванем, и до войны пользовалась большим влиянием, но за долгие военные годы лишилась боль­шинства партнеров. Управлявший бизнесом глава семьи умер от сердечного приступа, его второй сын, главный помощник в делах, погиб во время воздушного налета перед самым окон­чанием войны. Руководство семейным бизнесом принял стар­ший сын, который ради этого бросил учительствовать, но ком­мерция была не в его характере, и наладить дело ему не уда­лось. У семьи еще оставался большой дом и участок земли, но

586

жить там нахлебниками после войны, когда всего не хватало, было не очень приятно. Мать с дочерью все время старались держаться как можно незаметнее — ели меньше других, раньше всех вставали по утрам, брали на себя больше работы по дому. Девочкой Мускатный Орех носила только обноски. Все — от перчаток и чулок до нижнего белья — доставалось ей от двою­родных сестер. Рисовать приходилось огрызками карандашей, брошенными другими детьми. Просыпаться по утрам было настоящей мукой — грудь сжимало от одной мысли, что на­чинается новый день. «Только бы жить вдвоем, никого не стес­няя, пусть в бедности!» Но мать не могла найти в себе сил покинуть этот дом.

— Прежде она была очень энергичной и жизнерадостной, — вспоминала Мускатный Орех, — но после возвращения из Маньчжурии от нее осталась одна тень. Все жизненные силы ушли куда-то. — Мать так и не смогла больше распрямиться и только и делала, что допекала дочь рассказами о том, как за­мечательно они жили раньше. Так что Мускатному Ореху при­ходилось самой заботиться о будущем.

Нельзя сказать, что она не любила учиться. Однако школь­ные предметы ее мало интересовали. «Какой толк забивать голову историческими датами, правилами английской грам­матики или разными формулами. Вряд ли они когда-нибудь мне пригодятся», — думала она, мечтая научиться чему-ни­будь стоящему и поскорее стать самостоятельной. С беззабот­ными одноклассницами, находившими в школьной жизни удовольствие, близости у нее не было.