В разлитый чернильный мрак подмеши­вался тусклый, неясный свет. Ноздри дрогнули, уловив зна­комый резкий аромат цветочной пыльцы. Я очутился в том странном гостиничном номере.

Поднял голову, огляделся, задержал дыхание.

Да, я прошел сквозь стену.

Я сидел на застеленном ковром полу, привалившись к оби­той тканью стене и положив руки на колени. Меня будто вы­толкнуло на поверхность из пугающей бездны сна, в которую я провалился. Сознание вернулось полностью, было четким и ясным. Контраст между сном и пробуждением оказался таким резким, что я не сразу вошел в новое состояние. Сердце лихо­радочно колотилось в груди, громко отдаваясь в ушах. Сомне­ний быть не могло. Та самая комната. Наконец мне удалось в нее проникнуть.

698

*

В полумраке, казалось, сотканном из нескольких слоев мелко­ячеистой сетки, комната выглядела такой же, какой я увидел ее в первый раз. Но привыкнув, глаза стали различать небольшие отличия. Во-первых, не на своем месте был телефон, перекоче­вавший со столика у кровати на подушку и утонувший в ней под собственной тяжестью. Заметно убавилось виски в бутыл­ке — осталось немножко, на самом донышке. Лед в ведерке растаял, превратившись в мутноватую несвежую воду. Жидкость в стакане высохла; прикоснувшись к нему, я заметил на нем белый налет пыли. Подойдя к кровати, я взял телефон и поднес трубку к уху. Линия была мертва. Похоже, комнату давным-давно забросили, забыли про нее. В ней не осталось никаких признаков человеческого присутствия. И только цветы в вазе непонятным образом сохраняли прежнюю свежесть.

До моего появления на кровати кто-то лежал — простыня, покрывало и подушки были смяты. Я откинул покрывало и убедился, что постель давно остыла. Ни запаха духов, ниче­го... все улетучилось. Судя по всему, с тех пор как здесь кто-то был, прошло немало времени. Присев на край кровати, я еще раз внимательно оглядел комнату и напряг слух в надежде ус­лышать хоть что-нибудь. Напрасно. Комната походила на древ­нюю гробницу, из которой грабители вынесли похороненное в ней тело.

*

В этот момент совершенно неожиданно затрещал телефон. Сердце застыло, словно сжавшаяся перед прыжком за добы­чей кошка. От резкого звука дрейфовавшие в воздухе мель­чайшие частицы цветочной пыльцы пришли в движение; еле заметно шевельнулись, устремляясь кверху, лепестки цветов. Телефон? Ведь только что он был мертв, как заваленный зем­лей камень. Уняв дыхание и справившись с сердцебиением, я убедился, что нахожусь все в той же комнате. Протянул руку к телефонной трубке, прикоснулся к ней и после секундного колебания снял с рычага. Телефон успел прозвонить три или четыре раза.

699

— Алло? — Никакой реакции. Трубка умерла, как только оказалась в моей руке. К руке будто привязали мешок с пес­ком — она налилась тяжестью, тяжестью неотвратимой смер­ти. — Алло! — повторил я — только для того, чтобы мой хрип­лый голос вернулся обратно, словно отразившись от толстой стены. Я положил трубку на место, потом снова приложил к уху. Тишина. Опустившись на край кровати, затаив дыхание, я стал ждать, когда телефон зазвонит снова. Но он молчал. Потревоженные пылинки опять впали в кому и растворились во мраке. Я попробовал воспроизвести его звон в голове. Да звонил ли он в самом деле? Уверенности в этом у меня не было. Но если я и дальше буду во всем сомневаться, конца и краю этому не будет. Где-то надо остановиться, подвести черту. Иначе и в самом моем присутствии в этой комнате можно на­чать сомневаться. Телефон звонил. Это точно. Ошибки быть не может. Позвонил и тут же отключился. Я кашлянул, но и этот звук тут же умер — растворился в воздухе.