В той же комнате, что приснилась мне в прошлый раз, — в том же гостиничном номере. На столе — бутылка «Катти Сарк» и два стакана. Ведерко из нержавеющей стали с кубиками льда. Из коридора доносились громкие голоса — кто-то проходил мимо. Слов не разобрать, но говорили, похоже, по-английс­ки. С потолка свешивалась люстра, но она не горела. Комнату освещали лишь тусклые настенные бра. Окна наглухо закры­ты тяжелыми гардинами.

Крита возникла в летнем платье Кумико — бледно-голубом, с ришелье в виде птичек, чуть выше колена. И, как обычно, с макияжем Жаклин Кеннеди. На левом запястье —два браслета.

— Откуда у тебя это платье? Оно твое? — спросил я. Крита посмотрела на меня и покачала головой. При этом завитые кончики ее волос мило дрогнули.

— Нет. Платье не мое. Я взяла его поносить на время. Но вы не беспокойтесь, господин Окада. От этого никому хуже не будет.

— Где мы находимся? — поинтересовался я. Девушка не ответила. Как и в прошлый раз, я сидел на кро­вати. В костюме и галстуке в горошек.

— Не надо ни о чем думать, господин Окада, — сказала Крита Кано. — Вам не о чем волноваться. Все хорошо. Все будет замечательно.

С этими словами она, как тогда, расстегнула мне брюки, до­стала пенис и взяла его в рот. Разница состояла лишь в том, что теперь она не снимала с себя одежду и так и осталась в платье Кумико. Я попробовал пошевелиться, но тело будто опутали невидимые нити. Во рту у Криты член тут же стал твердым.

Я видел, как подрагивают ее накладные ресницы и завитки волос. Браслеты сухо и металлически позвякивали друг о друга. Длинный и мягкий язык, казалось, обвивался вокруг моей пло­ти, точно опутывал ее. Она почти довела меня до оргазма, но вдруг отстранилась и начала медленно раздевать. Сняла с меня пиджак, развязала галстук, потом стянула брюки, рубашку, тру-

225

сы, и когда я остался без одежды, повалила на постель. Сама же раздеваться не стала, а села на кровать, взяла мою руку и потя­нула ее себе под платье. Трусиков на ней не оказалось. Рука ощутила тепло у нее между ног, двинулась дальше. Там было очень влажно. Пальцы проникали все глубже, не встречая ни­какого сопротивления; их словно засасывало внутрь.

— Постой! Ведь сейчас Нобору Ватая явится. Разве не его ты здесь ждала?

Вместо ответа Крита Кано коснулась моего лба.

— Не думайте ни о чем, господин Окада. Мы обо всем по­заботимся. Положитесь на нас.

— На кого это — на вас?

Ответа не последовало.

Девушка уселась на меня верхом и рукой помогла войти в нее. Как только я проник к ней внутрь, она начала медленно вращать бедрами. Подол бледно-голубого платья касался мое­го живота и бедер в такт с ее движениями. В такой позе, в пла­тье, накрывавшем меня широкими складками, Крита Кано напоминала гигантский мягкий гриб, который бесшумно про­бился на свет божий сквозь опавшую листву и раскрылся под покровом ночи. Ее влагалище было теплым — и в то же время холодным. Оно обволакивало, засасывало в себя и в то же вре­мя было готово вытолкнуть меня наружу. Слившаяся с ним часть моей плоти становилась все тверже и больше. Я был го­тов взорваться в любую секунду: фантастическое ощущение — за пределами сексуального порыва и наслаждения от физи­ческой близости, через которую в меня медленно вливалось Нечто изнутри нее.

Закрыв глаза и приподняв подбородок, Крита Кано тихо раскачивалась взад и вперед будто в забытьи. Я видел, как ее грудь при каждом вдохе поднимается под платьем. Несколько волосков выбились из прически на лоб. Я представил, что ка­чаюсь в одиночестве на волнах посреди бескрайнего моря; зак­рыл глаза и напряг слух, приготовившись услышать шум лег­ких волн, плещущих мне в лицо. Теплая морская вода омывала тело, течение медленно несло куда-то. Я решил послушаться Криту Кано и не думать ни о чем. Не разжимая век, расслабил мышцы и отдался течению.

226