Вод? Или есть какая-то другая цель, более глубокая? В том, что ты сказал, вроде бы есть логика, но самое важное остается в полном тумане. Ты говоришь: Кумико ушла с другим муж­чиной. Куда? Куда она ушла и что теперь делает? Одна или с ним? Почему она со мной не свяжется? Если у нее есть кто-то, тогда все, ничего не поделаешь. Но я ни во что не поверю, пока не услышу этого от Кумико. В конце концов, это касает­ся только нас двоих. Мы должны поговорить друг с другом и принять решение. Это не ваше дело.

Нобору Ватая отодвинул свой чай со льдом, к которому так и не притронулся.

— Мы пришли сюда известить тебя. Я подумал, что лучше бы при нашем разговоре присутствовало третье лицо, и по­просил Кано-сан. Кто любовник Кумико — не знаю, где она сейчас — тоже. Она совершеннолетняя и может делать все, что хочет. Но даже если бы я знал, где она находится, все равно бы тебе не сказал. А не звонит Кумико потому, что не желает с тобой разговаривать.

— Но с тобой-то она беседовала! Интересно, что, собствен­но, она тебе сказала? Ведь между вами вроде особой близости не замечалось.

— Ну, а если уж ты был с Кумико так близок, почему она спала с другим?

Мальта Кано кашлянула.

Однако Нобору Ватая не унимался:

— Кумико заявила, что у нее роман с другим человеком и она хочет разобраться со всем этим раз и навсегда. Я посове­товал развестись с тобой, и она обещала подумать.

— И все?

— А что тебе еще надо?

— Это невозможно. Поверить не могу, чтобы Кумико при­шла с таким делом к тебе. Уж с кем с кем, а с тобой она вряд ли стала бы советоваться. Сама бы все решила или поговорила начистоту со мной. Речь наверняка шла о чем-то другом. Есть нечто — и для этого вам надо было встретиться.

На лице Нобору Ватая мелькнула улыбка — тонкая и хо­лодная, как молодой месяц на предрассветном небе.

238

— Так вот ты куда клонишь! — произнес он тихо, но отчет­ливо — так, чтобы услышали.

— Клонишь?.. — повторил я за ним, точно хотел попробо­вать это слово на вкус.

— Вот-вот. Тебе жена наставила рога, да еще ушла из дома, а ты хочешь свалить вину на других. Полная чушь! Знаешь, я ведь сюда пришел не ради удовольствия, а по необходимости. Для меня это только трата времени. Причем совершенно бес­полезная.

Он умолк, и за нашим столиком стало совсем тихо.

— Ты слышал историю про обезьян с дерьмового острова? — спросил я у Нобору Ватая. Тот без всякого интереса покачал головой. — Где-то далеко-далеко, за тридевять земель, есть дерьмовый остров. У этого острова нет названия. Просто он не стоит того, чтобы его как-то называли. Дерьмовый остров очень дерьмовой формы. На нем растут дерьмового вида ко­косовые пальмы, приносящие дерьмово пахнущие кокосы. Там живут дерьмовые обезьяны, которые любят эти дерьмовые кокосы. Дерьмо этих обезьян падает на землю и превращается в дерьмовый грунт, из которого вырастают еще более дерьмо­вые пальмы. Получается такой замкнутый цикл.

Я допил кофе и продолжил:

— Глядя на тебя, я вдруг вспомнил эту историю. И вот что хочу сказать: всякая зараза, всякая гниль и мрак имеют свой­ство расти и размножаться сами по себе, подчиняясь своему внутреннему циклу. И как только процесс минует некую оп­ределенную стадию, остановить его невозможно. Даже если человек сам того захочет.

Лицо Нобору Ватая ничего не выражало. Улыбка исчезла, но и признаков раздражения я не заметил. Лишь между бро­вями залегла маленькая складка, и я не мог вспомнить, была она там раньше или нет.

Между тем я продолжал:

— Понятно тебе? Мне прекрасно известно, что ты за тип на самом деле. Говоришь, у меня мусор в голове? Думаешь, мо­жешь раздавить меня, когда захочешь? Однако не все так про­сто. Может, я для тебя действительно что-то вроде мусора. Но

239