Вскоре — само собой так получилось — мы перестали встре­чаться. Я не знаю, что с нею стало, где она теперь и чем зани­мается. Но все-таки после этого случая, даже когда наши встре­чи прекратились, на душе у меня было довольно паршиво. Стоило вспомнить тот день, как в голове тут же всплывали молодые мамаши с пытливыми глазами, заполнившие боль­ничный коридор. Я снова и снова ругал себя за то, что так вышло.

* От английского «salaryman» — «человек, живущий на зарплату». Так в Японии называют служащих частных компаний.

276

В электричке, по дороге домой, она же еще и утешала меня, подробно рассказывая, что процедура оказалась не такой страшной:

— Это не так ужасно, как ты думаешь. Быстро и почти со­всем не больно. Просто раздеваешься, ложишься... Стыдно, конечно, но ничего... врач был хороший и сестры такие душев­ные. Поругали немножко, сказали, что надо лучше предохра­няться. Так что не принимай близко к сердцу. Я сама винова­та — сказала, что можно. Разве нет? Ну, хватит, встряхнись!

Но, несмотря на уговоры, пока мы добирались на элект­ричке до этого городка в Тибе и ехали обратно, во мне что-то изменилось. Проводив ее домой и вернувшись к себе, я упал на кровать и уставился в потолок, понимая, что я — уже не тот, что прежде. Появился какой-то «новый я», и возврата на­зад быть не могло. Я как будто запачкал себя этой историей.

*

Как только я узнал, что Кумико беременна, мне сразу предста­вились те женщины с животами в коридоре больницы. И еще — какой-то особый запах. Понятия не имел, чем там пахло. Да и пахло ли вообще? А может, мне просто показалось? Когда сест­ра вызвала тогда мою подружку в кабинет, та медленно встала с жесткого дерматинового стула и направилась прямо к двери. Перед тем как подняться, она взглянула на меня, и на губах у нее, как тень, промелькнуло что-то похожее на улыбку — будто она хотела улыбнуться и вдруг передумала.

Конечно, заводить сейчас детей нам с Кумико было нельзя. Я это хорошо понимал и все-таки сказал жене, что хотел бы избежать аборта.

— Послушай, ведь мы столько уже об этом говорили. Если будет ребенок, моей работе — конец, и тебе придется искать место, где лучше платят, чтобы нас содержать. Денег ни на что хватать не будет, мы ничего не сможем себе позволить. Ниче­го, понимаешь? Смог бы ты так?

— Мне кажется, смог бы, — ответил я.

— Ты серьезно?

277

— Работу при желании найти можно. Например, у дяди — ему нужны помощники. Он хочет открыть новый ресторан, но никак не подберет человека, которому можно его доверить. У него бы я зарабатывал гораздо больше, чем сейчас. Это, ко­нечно, не юридическая контора, ну и что? Честно говоря, то, чем я занимаюсь, мне не больно нравится.

— Значит, будешь заведовать рестораном?

— А что такого? Думаю, у меня получится. В крайнем слу­чае кое-какие средства остались от моей матери. С голоду не умрем.

Кумико надолго замолчала, погрузившись в раздумья. У глаз залегли крошечные морщинки, и на лице появилось выраже­ние, которое мне так нравилось.

— Ты что, хочешь ребенка?

— Не знаю, — отвечал я. — Конечно, нам с тобой нужно много времени на себя, но ведь с ребенком новый мир откро­ется. Не знаю, что лучше. Но мне не хочется, чтобы ты делала аборт. У меня нет никаких гарантий, уверенности тоже. Не представляю, как вывернуться из этой ситуации. Просто та­кое чувство...

Кумико задумалась, положив руку на живот.

— А как вообще получилось, что я забеременела? Тебе это не приходило в голову? Я пожал плечами.

— Мы же всегда были осторожны, чтобы не дай бог не воз­никли эти самые проблемы. Как так получилось? Ума не при­ложу.

— А вдруг у меня от кого-нибудь другого? Ты не думал?

— Никогда.

— А почему?

— Ну, может, у меня интуиция и не сильна, но уж в этом-то я уверен.