Женившись, я обзавелся не только сожительницей, но и новыми представлениями о цикличнос­ти. Только раз в ее циклах произошел сбой на несколько ме­сяцев. Это случилось, когда она была беременна.

— Извини, — сказала Кумико, поднимая на меня взгляд. — Я не думала на тебя набрасываться. Просто устала, да и на­строение плохое.

— Все в порядке. Не думай об этом. Когда устанешь, надо выпустить пар на кого-нибудь. Потом легче.

Кумико сделала глубокий и медленный вдох, задержала дыхание и выдохнула.

— А ты? — спросила она.

37

— Что я?

— Ты, если устаешь, никогда ни на кого не выпускаешь пар. А я вот выпускаю. Почему так получается? Я покачал головой.

— Никогда не замечал. Странно.

— Наверное, у тебя внутри — глубокий колодец. Ты крик­нешь в него: «У короля — ослиные уши!» — и все в порядке.

— Может, и так, — не сразу откликнулся я, задумавшись. Кумико вновь обратилась к пустой бутылке. Рассмотрела этикетку, заглянула в горлышко, повертела в пальцах.

— У меня скоро месячные, — сказала она. — Поэтому, на­верное, такое плохое настроение.

— Знаю. Ты не переживай. Не у тебя одной проблемы. В пол­нолуние умирает масса лошадей.

Она отняла руку от бутылки, открыла рот и посмотрела на меня.

— Послушай, откуда вдруг ты это взял? Ни с того ни с сего — о лошадях.

— На днях прочитал в газете. Всё собирался рассказать тебе, да забыл. Интервью с каким-то ветеринаром. Оказывается, фазы Луны ужасно влияют на лошадей — и физически, и эмо­ционально. Когда приближается полнолуние, их мозговые колебания идут вразнос, и у них возникают разные физичес­кие проблемы. А в саму ночь полнолуния многие заболевают и даже умирают. Никто толком не знает, в чем причина, но это подтверждено статистикой. Ветеринары в полнолуние ни­когда не высыпаются — очень много работы.

— Интересно, — сказала жена.

— Впрочем, затмение солнца еще хуже. Для лошадей это настоящая трагедия. Ты не представляешь, как много их по­гибает во время полного затмения. Я просто хочу сказать, что как раз сейчас где-то умирают лошади. Вымещать свое раз­дражение на ком-то — пустяк по сравнению с этим. Так что не надо расстраиваться. Подумай о несчастных лошадях. Пред­ставь, как они лежат в полнолуние на сене в какой-нибудь конюшне, в агонии хватая воздух вспененными ртами.

Казалось, Кумико на минуту задумалась об умирающих ло­шадях.

38

— Ну, я должна признать, — произнесла она с ноткой по­корности, — ты способен убедить кого угодно.

— Тогда переодевайся — и пойдем есть пиццу.

*

Лежа в ту ночь рядом с Кумико в темной спальне, я глядел в потолок и спрашивал себя, что мне на самом деле известно об этой женщине. На часах — два часа ночи. Она крепко спит. Я думал о голубых салфетках, цветастой туалетной бумаге, го­вядине и зеленом перце. Все это время я прожил с Кумико, не подозревая, какое отвращение она испытывает к этим вещам. Сами по себе они не имеют никакого значения. Так, глупость. Пошутили и забыли. Какие проблемы? Через пару дней мы бы об этом и не вспомнили.

Но тут штука в другом. Что-то здесь не так — эта мысль бередила меня, мешая, как застрявшая в горле мелкая рыбья кость. Все это может иметь куда более важное значение, чем казалось, думал я. Вполне возможно, даже роковое. Или даже начало чего-то более серьезного и трагического. Может, я стою перед входом в некий мир, принадлежащий одной лишь Ку­мико, огромный мир, которого я еще не знаю. Мир этот пред­ставлялся мне огромной темной комнатой. Я стою в ней, дер­жа в руках зажигалку, и ее крошечное пламя освещает лишь самую малую часть помещения.

Смогу ли я когда-нибудь увидеть остальное? Или мне суж­дено состариться и умереть, так и не узнав по-настоящему эту женщину? Если это все, что у меня в запасе, — в чем заключа­ется смысл моей супружеской жизни? В чем вообще смысл жизни, если я провожу ее в постели с чужой женщиной?

*

Вот о чем я думал в ту ночь и о чем продолжал размышлять потом время от времени. Лишь много позже мне пришло в голову, что я отыскал подход к существу проблемы.